Необыкновенная форма изложения, коротко, ясно, интресно..
Читаем фрески* Максима Яковлева

Надышавшись свежим солнышком, кожа издает единственный на свете аромат. Особенно им благоухают в апреле, ввалившись с улицы с букетиками мать-мачехи, дети, прячущие по карманам стекляшки и камешки, и продолжающие кое-как раздеваясь, наперебой рассказывать о новостях и о потрясающих открытиях, голодные, еще не умытые… давным-давно выросшие, грустные, жизнью избитые, - никогда, ни за что не забытые, и поэтому вечно счастливые…

В сердце родителей.

Преследует шум дождя… Стоит только оказаться в тишине, уйти от мыслей, и - пожалуйста. Даже зимой мерещится этот его приглушенный шум, и уводит туда, где жить во время дождя - всё равно что немножечко умирать, оплакивая себя… Между тем происхождение его молитвенно, наши древние родственники просили у неба: "Даждь! Даждь нам!.." Поэтому дождь - это страдательное наслаждение.

И вот уж в который раз "даёт" нам, а мы прячемся. Стыдно. Я стою под навесом крыльца, уступая глазам и слуху: смотрю и слушаю его, как будто давно уже брожу в дождевом лесу… не прощаясь.

ИДИОТ

Сидит в электричке человек лет четырех, смотрит в окно и чего-то там напевает. Еще он болтает ногами, досаждая этим мамочке, чем-то сильно расстроенной, сидящей напротив.

- Ты прекратишь или нет?

Он прекращает ненадолго, но он же поет, но поезд же идет, как же можно не болтать!

- Смотри, опять испачкал, идиот!

"Идиот" улыбается виновато, потом заискивающе, но на мамочку это не действует. Через некоторое время опять:

- Дрянь бестолковая!

..?!! Но она же его мама, и он поджимает губы и смотрит на меня. А чем я могу помочь ему, я лишь сочувствую ему глазами и вдруг встречаю взгляд мудрейшего человека... Он опускает голову, слушая оскорбления, и вздыхает легко и мирно.

Насколько же они умнее нас!

Они столкнулись у булочной, случайно. Застыли и смотрели друг на друга. Пятнадцать лет были мужем и женой и пять лет как не виделись.

- А ведь хорошо нам было вообщем-то, правда? - Правда… Он опаздывал на поезд, у нее кончался перерыв, они стояли, сомкнувшись лбами. Никто не хотел уходить, и поэтому не уходил. Проехал его поезд и кончился ее перерыв, а они все стояли, уткнувшись лбами, потому что было хорошо. Не говорили. Не плакали. И опять разошлись, боясь обернуться и посмотреть вслед. Я ничего не понимаю в этой жизни.

МОЙ ОТЕЦ

В те дни он не отходил от отца. Последние месяц-полтора, всюду с ним как хвостик. Раньше-то: с утра, да на улицу и в горы на весь день с ребятней, а тут ни на шаг. И отец брал его с собой, даже на покос бывало, полусонного. Завернет от прохлады и на телегу, тот проснется испуганно, а кругом уж все поет: и птицы, и отец вполголоса, и коса… Или вцепится в тяжелую отцовскую руку и не отпускает и ходит с ним. Отец остановится, разговорится со знакомым, зайдет в контору или на базар соберется, а ему ничего не надо, только быть рядом с отцом, только б не потерять. И откуда он мог догадываться, что не увидит больше отца, что никогда уже больше не держаться ему за его большую теплую руку? Так и вышло: проводили на войну и погиб.

Я часто вижу этого пацаненка, чумазого от пыли и слез, глядящего на дорогу и уже все знающего. Шесть лет ему было. Это был мой отец.

СТРАННАЯ

- Странная ты какая-то.

-Я деньги потеряла.

- А чего улыбаешься?

- Понимаешь, я их нашла потом…

-Так нашла или потеряла?

- Я сама не знаю. Их женщина подобрала с ребенком. Неполноценным. В коляске такой…

- Ну и что?

- Я подошла, а она ко мне: вот, говорит, чудо-то, Богородица послала нам! Дурочка. Гляжу, а бумажки то мои: триста рублей пополам сложенные, Господи… не смогла я у нее забрать…

- Да может не твои "бумажки"?

- Мои, я чувствую, мои…

- А чего плачешь-то?

- Не знаю…

- Ну ты даешь, мать.

Если Вас заинтересовало, дорогой пользователь, то прочесть фрески Вы можете здесь

Личный раздел Максима Яковлева в библиотеке Мошкова

Материал с  сайта Завет.ru - православный информационно-просветительский проект



*"Фрески - это когда пишут прямо по свежей штукатурке; по свежей, впитывающей образ основе… по свежей памяти, ибо память - источник всякого искусства: живописец наносит на холст пятно или линию всегда по памяти; композитор торопится зафиксировать в нотных знаках мелодию, которую удерживает в памяти; так и писатель, являясь частью речи, немыслим без памяти.

Фрески - это когда целое пишется частями: то здесь, то там…

Писать надо стараться быстро, пока всё живо"...