«И ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и произрастения земли» (Быт. 19 : 25)

Уже нетеплое осеннее солнце слабо согревало темно-коричневые, в старческих пятнах, руки, лежащие на коленях. Старуха сидела одна на скамейке перед подъездом. Было непонятно по ее мутным старческим глазам, то ли она бессмысленно смотрит куда-то, то ли о чем-то думает. Небольшое разнообразие в это тихое одиночество внесла соседка, проходившая мимо. Постояв немного рядом и поговорив ни о чем, она зашла в подъезд с полными пакетами продуктов.
       «Надо бы соли купить…» - подумала старуха.
       Легкий ветерок, застряв в редких сетях листьев тополя, выпутался и полетел дальше.
Вспомнилась покойная мать. Она часто повторяла: «Ты, дочка, хорошо будешь жить - у тебя будет пенсия и своя квартира». Так и умерла у нее в квартире под злобное шипение мужа и равнодушие детей. Волосы у нее были короткие и седые. Как у нее сейчас.
       Внук умер... Уже месяц... Старший внук... Жил отдельно. Невестка уже пять лет как умерла, а сын как уехал в Москву, так и не приезжает, звонит иногда. Редко. Как он там? Что ест? Жил бы с ней внук, может был бы живой. Просил жить у нее. Три комнаты. Было где жить. С другом хотел жить вместе. Не разрешила. Нельзя мужчинам жить вместе. Врачи говорят: тромб оторвался , соседка - наркоман был. Жалко его. Невестка-покойница виновата, что вырастила его таким, когда от сына ушла.
       От теплого солнца стало приятно в теле. Легкая дремота, смешанная с реальностью, окутала старуху.
       Что-то забеспокоило ее. Как писк комара. Через открытую балконную дверь второго этажа был слышен телефонный звонок.
       Может быть, сын звонит? Ой, тяжело подниматься... Ноги непослушно передвигались. Когда открыла дверь, звонок умолк. Запыхавшись, села возле телефона на скрипучий продавленный диван. Но никто больше не звонил.
       Из другой комнаты вышла кошка с поднятым вопросительным знаком хвостом. Потерлась об нее. Где-то еще было рыба в холодильнике. Сейчас оторву голову и дам. Кошка с осторожностью ела рыбу. Переворачивая ее с одной половины рта на другую и зажмурив глаза.
       Она прислушалась. Показалось, что опять звонит телефон. Но было тихо. Может быть, у него что-то случилось?
       Она опять села возле телефона.
       Может, еще кто-то звонил? Все дети разъехались. Никто не хочет с ней жить. Все ругались: ты не умеешь готовить еду. «Не нравиться – не ешьте», - отвечала она. Муж тоже ругался. А у нее разве было время готовить? Утром на работу, вечером придешь усталая, некогда стоять у плиты - хочется отдохнуть.
       Теперь сама, совсем одна... Муж уже давно умер... Вещи его пооставались, надо бы отдать. Да стариков уже и нет, а молодые этого не носят. Выкинуть жалко...
       Кошка прошла мимо, посмотрела на нее, слегка дернув хвостом, и исчезла в недрах большой квартиры.
       Засолила огурцы, надо бы посмотреть.
       Она медленно пошаркала на балкон через заставленную хламом комнату. Уже давно ничего не выкидывалось и не убиралось тут. Полки, полные пыльных книг, доходили до потолка. Какие-то коробки, неизвестно с чем, мешали проходу. Иногда она брала какую-нибудь книгу наугад и читала, уже не до конца вникая и не понимая всего. И возвращала ее на место.
       Именно здесь, между балконной дверью и шкафом стояли, друг на друге, мешки с солью. Они стояли давно, поэтому соль в них спрессовалась и образовала монолит. Но каждый раз по возможности старуха накладывала еще новые пачки. Соль в хозяйстве всегда нужна – не пропадет.
       Она опять вернулась на диван. Делать ничего уже не моглось, да и не хотелось.
       Вспомнилась давно уже умершая тетка, имеющая шестерых детей и умершая от одиночества и дизентерии еще до войны. Она лазила на четвереньках и все звала детей. Так и умерла в одиночестве.
       На кухне капли из крана медленно бились о раковину. Надо бы сильнее закрыть, да сил уже нет.
       Мать тоже, когда умирала, протягивала руки и просила о помощи. Испугавшись, она отшатнулась тогда от нее. Сейчас уже жалела об этом.
       Она легла и закрыла глаза. Дыхание стало тише, сердце медленнее стало биться.
       Старуха задремала. Что ей снилось? Белые бабочки из детства? Или красное солнце любви? Или умерший внук снова приходил к ней? А, может быть, берег Мертвого моря? Бог ведает…

     

  «Жена же Лотова оглянулась позади его, и стала соляным столпом» (Быт. 19 : 26)