В Рождественский сочельник, после чтения Царских часов, протодиакон сетовал:
- Что за наваждение в этом году, ни снежинки. Как подумаю, что завтра Рождество, а снега нет, так никакого праздничного настроения.
- Правда твоя, - поддакивал ему настоятель собора - в космос летают, вот небо и издырявили, вся погода перемешалась. То ли зима, то ли еще чего, не поймешь.
Алтарник Валерка, внимательно слушавший этот разговор, робко вставил предложение:
- А вы бы, отцы честные, помолились, чтобы Господь дал нам снежку немножко.
Настоятель и протодиакон с недоумением воззрились на всегда тихого и безмолвного Валерия: "С чего это он, мол, осмелел?"

Тот сразу заробел:

- Простите, отцы, это я так просто подумал, - и быстро юркнул в пономарку.
Настоятель улыбнулся, а протодиакон сказал:

- Ну, Валерка, чудак, думает, что на небесах, как Дом быта, пришел, заказал и получил, что тебе надо.

После ухода домой настоятеля и протодиакона, Валерка, выйдя из алтаря, направился в собор к иконе Божьей Матери "Скоропослушнице". С самого раннего детства, сколько он себя помнит, его бабушка всегда стояла здесь и ухаживала за этой иконой во время службы. Протирала ее, чистила подсвечник, стоящий перед ней. Валерка всегда был с бабушкой рядом. Одного дома бабушка внука не оставляла, идет на службу - и его за собой тащит. Валерка рано лишился родителей, и она воспитывала его одна. Отец Валерки был законченный алкоголик, избивал частенько свою жену. Бил ее, даже когда была беременна Валеркой. Вот и родился он недоношенный, с явными признаками умственного расстройства. В очередном пьяном угаре Валеркин папа ударил его мать о радиатор головой так сильно, что она отдала Богу душу. Из тюрьмы он уже не вернулся. Так и остался Валерка на руках у бабушки. Кое-как он закончил восемь классов в спецшколе для умственно отсталых, но главной школой для него были бабушкины молитвы и соборные службы. Бабушка умерла, когда ему исполнилось 19 лет. Настоятель пожалел его - куда он, такой убогий? - и разрешил жить при храме в сторожке, а чтобы хлеб не даром ел, ввел в алтарь подавать кадило. За тихий и боязливый нрав протодиакон дал ему прозвище - Трепетная Лань. Так его и называли, посмеиваясь частенько над наивными чудачествами и бестолковостью. Правда, что касается богослужения, бестолковым его назвать было никак нельзя. Что и за чем следует, он знал наизусть, лучше некоторых клириков. Протодиакон не раз удивлялся: Валерка наш - блаженный, в жизни ничего не смыслит, а в уставе прямо дока какой.

Подойдя к иконе "Скоропослушнице", Валерий затеплил свечу и установил ее на подсвечник. Служба уже закончилась, и огромный собор был пуст, только две уборщицы намывали полы к вечерней службе. Валерка, встав на колени перед иконой, опасливо оглянулся на них.

Одна из уборщиц, увидев, как он ставит свечу, с раздражением сказала другой:
- Нюрка, ты посмотри только, опять этот ненормальный подсвечник нам воском зальет, а я ведь только его начистила к вечерней службе. Сколько ему ни говори, чтобы между службами не зажигал свечей, он опять за свое. А староста меня ругать будет, что подсвечник нечищеный. Пойду, пугану эту Трепетную Лань.
- Да оставь ты парня, пущай молится.

- А что, он тут один такой? Мы тоже молимся, когда это положено. Вот начнет батюшка службу - и будем молиться, а сейчас не положено, - и она, не выпуская из рук швабры, направилась в сторону коленопреклонного алтарника. Вторая, перегородив ей дорогу, зашептала:

- Да не обижай ты парня, он и так Богом обиженный, я сама потом подсвечник почищу.
- Ну, как знаешь, - отжимая тряпку, все еще сердито поглядывая в сторону алтарника, пробурчала уборщица.

Валерий, стоя на коленях, тревожно прислушивался к перебранке уборщиц, а когда понял, что беда миновала, достал еще две свечи, поставил их рядом с первой, снова встал на колени:

- Прости меня, Пресвятая Богородица, что не вовремя ставлю тебе свечки, но, когда идет служба, тут так много свечей стоит, что ты можешь мои не заметить. Тем более, они у меня маленькие, по десять копеек. А на большие у меня денег нету и взять-то не знаю где. - Тут он неожиданно всхлипнул: - Господи, что же я Тебе говорю неправду. Ведь на самом деле у меня еще семьдесят копеек осталось. Мне сегодня протодиакон рубль подарил. "На, говорит, тебе, Валерка, рубль, купи себе на Рождество мороженое крем-брюле, разговейся от души". Я подумал, крем-брюле стоит двадцать восемь копеек, значит семьдесят две копейки у меня остается, и на них я смогу купить Тебе свечи. - Валерка сморщил лоб, задумался, подсчитывая про себя что-то Потом обрадовано сказал: - тридцать-то копеек я уже истратил, двадцать восемь отложил на мороженое, у меня еще сорок две копейки есть, хочу купить на них четыре свечки и поставить Твоему родившемуся Сыночку. Ведь завтра Рождество. - Он, тяжко вздохнув, добавил: - Ты нас прости уж, Пресвятая Богородица. Во время службы около Тебя народу всегда много, а днем - никого. Я бы всегда с Тобою здесь днем был, да Ты ведь Сама знаешь, в алтаре дел много. И кадило почистить, ковры пропылесосить, и лампадки заправить. Как все переделаю, так сразу к Тебе приду. - Он еще раз вздохнул: - С людьми-то мне трудно разговаривать, да и не знаешь, что им сказать, а с Тобой так хорошо, так хорошо. Да и понимаешь Ты лучше всех. Ну, я пойду.

И, встав с колен, повеселевший, он пошел в алтарь.

Сидя в пономарке и начищая кадило, Валерий мечтал, как купит себе после службы мороженое, которое очень любил "Оно вообще-то большое, это мороженое, - размышлял он, - на две части его поделить, одну съесть после Литургии, а другую - после вечерней".

От такой мысли ему стало еще радостней. Но, что-то вспомнив, он нахмурился и, решительно встав, направился опять к иконе "Скоропослушнице". Подойдя, он со всей серьезностью сказал:

- Я вот о чем подумал, Пресвятая Богородица, отец протодиакон - добрый человек, рубль мне дал, а ведь он на этот рубль сам мог свечей накупить или еще чего-нибудь. Понимаешь, Пресвятая Богородица, он сейчас очень расстроен, что снегу нет к Рождеству. Дворник Никифор, тот почему-то, наоборот, радуется, а протодиакон вот расстроен. Хочется ему помочь. Все Тебя о чем-то просят, а мне всегда не о чем просить, просто хочется с тобой разговаривать. А сегодня хочу попросить за протодиакона, я знаю, Ты и сама его любишь Ведь он так красиво поет для Тебя "Царица моя Преблагая..."

Валерка закрыл глаза, стал раскачиваться перед иконой в такт вспоминаемого им мотива песнопения. Потом, открыв глаза, зашептал:

-Да он сам бы пришел к Тебе попросить, но ему некогда, Ты же знаешь, у него семья, дети. А у меня никого нет, кроме Тебя, конечно, и Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа. Ты уж сама попроси Бога, чтобы Он снежку нам послал. Много нам не надо, так, чтобы к празднику беленько стало, как в храме. Я думаю, что Тебе Бог не откажет, ведь Он Твой Сын. Если бы у меня мама чего попросила, я бы с радостью для нее сделал. Правда, у меня ее нет, все говорят, что я - сирота. Но я-то думаю, что я не сирота. Ведь у меня есть Ты, а Ты Матерь всем людям, так говорил владыка на проповеди - он всегда верно говорит. Да я и сам об этом догадывался. Вот попроси у меня чего-нибудь, и я для Тебя обязательно сделаю. Хочешь, я не буду такое дорогое мороженое покупать, а куплю дешевенькое, за девять копеек - молочное? - Он побледнел, потупил взор, а потом, подняв взгляд на икону, решительно сказал: - Матерь Божия, скажи Своему Сыну, я совсем не буду мороженое покупать, лишь бы снежок пошел. Ну, пожалуйста, Ты мне не веришь? Тогда я прямо сейчас пойду за свечками, а Ты, Пресвятая Богородица, иди к Сыну Своему, попроси снежку нам немного.

Валерий встал и пошел к свечному ящику, полный решимости. Но чем ближе он подходил, тем меньше решимости у него оставалось. Не дойдя до прилавка, он остановился и, повернувшись, пошел назад, сжимая во вспотевшей ладони оставшуюся мелочь. Но, сделав несколько шагов, повернул опять к свечному ящику. Подойдя к прилавку, он нервно заходил около него, делая бессмысленные круги. Дыхание его стало учащенным, на лбу выступила испарина. Увидев его, свечница крикнула:

- Валерка, что случилось?

- Хочу свечек купить, - остановившись, упавшим голосом сказал он.
- Господи, ну так подходи и покупай, а то ходишь, как маятник. Валерка тоскливо оглянулся на стоящий вдали кивот со "Скоропослушницей". Подойдя, высыпал мелочь на прилавок и осипшим от волнения голосом произнес:
- На все, по 10 копеек.

Когда он получил семь свечей, ему стадо легче на душе.

Перед вечерней Рождественской службой неожиданно повалил снег пушистыми белыми хлопьями. Куда ни глянешь, всюду в воздухе кружились белые легкие снежинки Детвора вывалилась из подъездов и домов, радостно волоча за собой санки. Протодиакон, солидно вышагивая к службе, улыбался во весь рот, раскланиваясь на ходу с идущими в храм прихожанами. Увидев настоятеля, он закричал:
- Давненько, отче, я такого пушистого снега не видел, давненько. Сразу чувствуется приближение праздника.

- Снежок - это хорошо, - ответил настоятель, - вот как прикажете синоптикам после этого верить? Сегодня с утра прогноз погоды специально слушал, заверили, что без осадков. Никому верить нельзя.

Валерка, подготовив кадило к службе, успел подойти к иконе:
- Спасибо, Пресвятая Богородица, какой добрый у Тебя Сын, мороженое-то маленькое, а снегу вон сколько навалило.

"В Царствии Божием, наверное, всего много, - подумал, отходя от иконы Валерка. - Интересно, есть ли там мороженое вкуснее крем-брюле? Наверное, есть", - заключил он свои размышления и. радостный, пошел в алтарь.

Прот. Николай Агафонов