Я  человек  не  лесной. Ну, в  том  смысле, чтоб веточку сломанную заметить, траву примятую, помёт звериный. Лежит, ну и пусть себе лежит. А кто, где, когда – не знаю. Вот  мой  друг, лесничий Володя, тот мастер! Он лесной житель. А я – квартирант в лесу.

Скажу, конечно, на каком кусте, какая ягода, под  каким  деревом, какой гриб. Как у поэта Николая Рубцова: «А под каждой осиною гриб – подосиновик, а  под  каждой берёзою гриб – под -берёзовик». И я так.

И следов не знаю. Правда, заячий след на снегу отличить могу: два круглых следка, а впереди два продолговатых – это заяц. Когда скачет, он длинные задние лапы за  передние  забрасывает. А другие следы – нет.

И птичьи тоже. Крестики  на  снегу – ага, птицы  ходили. А  какие – вороны  или куропатки – я мимо! Просто вижу следы и радуюсь: хорошо! Значит, есть птицы, есть звери.

Ранней весной, в начале мая, я шёл по лесной дороге к себе на  дачу. Ну, ранней весной в мае – это по нашим заполярным меркам. В средней полосе в начале мая уже редиску  трескают, зелёным лучком хрустят, укропчиком наслаждаются. А у нас зелёный лучок – сто рублей пучок на рынке!

Я размерено шагал с рюкзаком за спиной и палкой в руке. В лесу  снег  ещё  лежал  между  деревьев, а  вокруг  них  от нагретых воздухом стволов – растаял. Каждое дерево стояло, как будто бы на зеленом островке брусничника среди белых сугробов. Да уже и  не белых – потемневших, подтаявших, с глубокими  оспинами  от  упавших  веточек, сосновых  иголок и прочего лесного сора.

На дороге снег местами  тоже  стаял, местами собрался в глубокие лужи. Для того мне и нужна была палка – лужи мерить, чтоб знать: лесом её обойти или прямо брести.

Последняя треть пути начиналась с подъёма. Снег на нём сошёл, вода стекла вниз, оставив у начала подъёма песчаные намывы. Перебравшись через очередную лужу, я ступил на такой намыв и … быстро отступил назад в лужу.

Медвежьих следов я не видел никогда – ни на картинках, ни  вживую. Но то, что  это  был  он  – медвежий  след – сто  процентов!  Широкая,  вдавленная  в  песок, ступня и веером над ней пять пальцев – Конечно, мишка! Следы вели в ту сторону, куда и я шёл.

- Караул! – Подумал.- Бежать надо! Куда? В лес по снегу не убежишь, дорогой по  лужам – тоже. А что бежать? Тут его дом родной, недаром наше место называется Медвежий угол.

Я выбрался из лужи на обочину, оглядываясь, сел на камень.

Я приехал первым шестичасовым автобусом, на моей остановке никто, кроме  меня, не  выходил,  вряд ли, кто  и  на  втором автобусе приедет, вчера праздновали День Победы. Народ спит. Ждать бессмысленно.

А, собственно, чего бежать? Может, он два дня назад прошёл. А вдруг два часа назад?

Или десять минут назад? Вот когда я пожалел, что не разбираюсь в следах…

Я разглядывал медвежий след. След, как след, обычный. А я других и не видел…

Снял  сапог, носок  и, что  есть  силы, вдавил пятку в песок. Ну, и что? В моём следе на дне его скопилась вода, в  медвежьем – не было. И что? Впиталась? А когда? А, была, не была!

Закурив две сигареты сразу, я выдувал дым, как можно дальше, чтоб медведь учуял и испугался. Во всю глотку орал песни, которые помнил, палкой стучал по алюминиевой  кружке. Навер -ное, не только мой, а и все медведи в округе разбежались…

Сразу после подъёма, медвежий след повернул вправо, в сторону вытаявшего языка  брусничника, уходящего в лес. Наверное, ягодой прошлогодней пошёл  лакомиться. Оставшийся путь, я пролетел мигом! Даже не мерил лужи. А, может быть, их и не было. Не помню.

На окраине нашего посёлка меня встретил мой сосед дядя Миша. Он сидел у разобранной  теплицы и улыбался:

- А я думаю, кто это песни горлопанит после праздника!

- Да нет, дядь Миш, это  я  от  страха  горлопаню, а  не  после праздника, –  и рассказал ему про следы.

Мы поговорили, попили чаю и разошлись по своим делам.

Дачный сезон начался.